Хочу быть пожилым британцем,
ходить под шелковым зонтом,
окутывающим как панцирь,
и зваться Томом. Здрасьте. Том.
читать дальшеТом угли теребит в камине.
Домашний призрак, сквозь века,
румянец пламени накинет
и так красуется слегка.
Он прапрапрадед, Джо Лохматый,
он в юбке в клеточку ходил,
надел однажды шлем и латы,
стал лорд, из просто воротил.
Не надо Тому в клетку пледа:
он, как у вечного огня,
у предков греется с обеда,
объездив нового коня.
Ему на ужин пудинг подан.
С английской кухней и гастрит
не тронет. –Утром еду в Лондон,-
Том телефону говорит.
Приедет, купит свитер в ромбах,
печеную картошку съест.
Жизнь, думает он, просто отдых,
с охотой псовой или без.
А я кружусь протуберанцем,
буравлю в будущем ходы,
и мне так трудно быть британцем,
чьи дни – века, а не следы
по свежему снежку. К полудню
растают, поутру – каток.
Том, том стихов рисует будни
коньками, линии как слог,
что может в ромбик быть и в клетку,
а может сделать ход конем.
Нет только трости, чтоб виньетку
впечатать, будто мы вдвоем.